 Как российская экономика, о поражении которой в глобальной конкуренции заявил глава Сбербанка Герман Греф, собирается искать резервы для стабилизации и роста
На Гайдаровском форуме случился крупный скандал. Руководитель Сбербанка Герман Греф заявил о том, что Россия стала страной, проигравшей в глобальной конкуренции. Будущее, по мнению Грефа, наступило слишком быстро, так что бывшая "энергетическая сверхдержава" не успела к нему адаптироваться. Греф признался, что подумал об этом, когда впервые сел в американский электромобиль Tesla. По его словам, технологический разрыв между ведущими экономиками и отстающими странами может оказаться сегодня больше, чем в эпоху индустриальной революции конца XVIII века. И единственный шанс побороться за будущее - это изменение всей государственной системы и всех социальных институтов начиная с системы образования, которая сегодня не только неэффективна, но и работает исключительно на экспорт талантов. Греф также охарактеризовал Россию как страну-дауншифтера - последний термин обычно указывает на человека, отказавшегося от карьеры и конкуренции ради "жизни для себя".
Заявление Грефа вызвало множество комментариев. Большинство российских чиновников опровергают его слова и призывают к умеренному оптимизму. Вице-спикер Госдумы Николай Левичев потребовал сделать организационные выводы - по его мнению, Греф должен теперь уйти в отставку. Как эксперты оценивают перспективы российской экономики в 2016 году?
Хуже, чем в 1998 м?
"Мы и близко не наблюдаем того, что творилось в экономике в 1998 году", - заявил премьер-министр Дмитрий Медведев. Многие экономисты скептически относятся к такой оценке нынешних событий. Хотя сегодня о государственном дефолте речи не идет, у российской экономики не просматривается будущего, а более тревожный знак для страны представить себе трудно.
"К 1998 году все самые тяжелые структурные реформы, пусть и другого рода, чем нам требуются сейчас, были уже проведены. Не было санкций, цикл низких цен на нефть заканчивался. Сейчас же все только начинается", - говорит директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев.
Экономическая ситуация 1998 года была намного лучше, чем сейчас: девальвация позволила задействовать свободные советские мощности и резко увеличить конкурентоспособность производства, добавляет директор Банковского института НИУ ВШЭ Василий Солодков. "Сейчас эти мощности развалились или оказались распилены, в стране абсолютно страшный инвестиционный климат: в 2016 году ожидается отток капитала еще на 50 миллиардов долларов. В таких условиях никакого роста производства, конечно, не будет".
В 2016 году продолжат действовать западные санкции, несмотря на некоторый отход этой темы в тень. "По прошлому году влияние санкций на сокращение поступлений валюты в страну примерно равноценно влиянию падения цен на нефть, хотя наши руководители обращают внимание именно на нефтяные котировки. За счет более быстрого погашения внешнего долга мы потеряли 70 миллиардов долларов", - объясняет замдиректора института "Центр развития" НИУ ВШЭ Валерий Миронов.
Перспективы экономического роста - вот та линия, по которой проходит главное различие между нынешним кризисом и кризисом конца 1990 х. "В этом плане на этот раз нам будет тяжелее, - говорит Николаев. - И по глубине кризис будет тяжелее, просто он будет выглядеть не как кратковременное резкое падение с последующим отскоком, а как длительное и чувствительное погружение". В общей сложности, по прогнозам ФБК, рецессия продлится 4-5 лет, то есть как минимум до 2018 года. В этом году нас ждет спад на 2-3% ВВП, по другим прогнозам - на 3-4%.
Экономика продолжает отыгрывать падение цен на нефть, которое, кстати говоря, пока не торопится заканчиваться. "Еще в 2011-2012 году расчеты ЕЦБ показали, что рост цен на нефть на 10% дает 1,27% прироста российского ВВП. Если зеркально отразить снижение цен на нефть, взяв хотя бы 50%, то кумулятивно шок должен дать сокращение ВВП на 8%", - говорит Миронов. Затяжная стагнация, которая еще недавно была главным страхом экономистов, сегодня кажется чересчур оптимистичным сценарием.
С 2014 года кризис успел проникнуть во все сектора экономики. Девальвация немного сгладила удар в отдельных отраслях - в химической, фармацевтической, пищевой, - но в ключевых сферах - машиностроении, строительстве, в сфере услуг царит тоска, говорит Николаев. Нестабильно выглядит банковская система: госбанки получают рекордно низкую прибыль или вовсе терпят убытки, говорит Солодков:
"Серьезный кризис в банковском секторе уже начался: за год отозвано более 10% лицензий участников рынка, волатильность процентных ставок и валютных курсов зашкаливает. Налицо и банковский кризис, и валютный кризис, и сейчас вот подбирается финансовый кризис в связи с падением цен на нефть и доходов бюджета".
Следствием перечисленных проблем в текущем году может стать банкротство одного из системообразующих банков, которое вызовет масштабную панику среди вкладчиков. "Вероятность такого расклада довольно-таки существенна: крупное падение цен на нефть создает такие риски, которых нет даже в стресс-сценариях Центробанка", - объясняет Миронов из ВШЭ.
Без денег в казне
Из макроэкономических параметров наибольшие опасения вызывает состояние федерального бюджета, буквально трескающегося от многочисленных диспропорций. "Я бы ориентировался на то, что дефицит бюджета в текущем году не превысит 5%. Но это не значит, что ничего страшного не происходит. Бюджет останется дефицитным и на 2017 год, когда с учетом ограниченности источников покрытия дефицита проблемы с балансированием будут еще более сложными", - считает Игорь Николаев из ФБК.
Внутренние источники заимствования крайне ограниченны, внешние - фактически закрыты. Сводить концы с концами федеральной казне могло бы помочь дальнейшее обесценивание рубля, но около 1/3 потребительской корзины по-прежнему состоит из импортных товаров, а разжигать инфляцию власти не хотят. Остается, по большому счету, только дальнейшее урезание расходов и использование накопленных резервов.
В этом году мы увидим противостояние между Минфином, придерживающимся политики жесткой экономии, и другими ведомствами, отчаянно цепляющимися за свои тающие бюджеты. "Возможности тут очень ограниченны: за короткое время реализовать сокращения, скорее всего, не удастся - это очень болезненно. Но секвестра на 10% явно не хватит", - полагает советник по макроэкономике "Открытия-брокер" Сергей Хестанов.
Резервный фонд, с другой стороны, будет исчерпан уже в 2016 году, затем будет вскрыт и ФНБ, полагает Николаев. "Я допускаю, что до 2018 года в резервах что-то останется - будут нещадно резать расходы. Причина здесь чисто политическая - нужно продержаться до выборов весной 2018 года, к которым уже все будет потрачено".
Другой возможный источник пополнения федерального бюджета - частичная приватизация. Но низкая цена российских активов и нежелание отдавать контроль над "Газпромом" или "Роснефтью" будет стимулировать правительство к тому, чтобы сначала расходовать ликвидные запасы, считает Миронов. К тому же кризисная ситуация в экономике снижает спрос на отечественные активы, поэтому реальных возможностей привлечь большие деньги через этот инструмент у государства нет, сходятся эксперты.
Вариант с запуском печатного станка, несмотря на все более настойчивые предложения, по-прежнему кажется радикальным. "Эмиссия без включения ограничений на движение капитала вряд ли к чему-либо приведет. Иначе мы переходим к мобилизационной плановой экономике, а это уже совсем другой разговор", - поясняет Миронов. Но если проблемы с бюджетом продолжат неконтролируемо нарастать, после 2018 года можно ожидать чего угодно.
"Дефицит - это ситуация, когда государство не может выполнить свои обязательства. Ярче всего это выражается в виде задержки пенсий, зарплат бюджетников. Дефицит в 3% - это критическая величина: в этих пределах бюджет остается устойчивым и управляемым, а как только отметка превышена, риски сильно возрастают", - объясняет Сергей Хестанов. Власти постараются принять все возможные меры, чтобы удержать дефицит в допустимых пределах, но если цены на нефть еще долго продержатся ниже $30 за баррель, он поднимется значительно выше 5%.
Стрессовый сценарий
Можно бесконечно говорить о долгожданном освобождении от сырьевой ренты, но любая экономическая аналитика в российском контексте рано или поздно упирается в прогноз о состоянии рынка энергоносителей. Базовый сценарий на следующий год, по оценкам экспертов, колеблется где-то вокруг диапазона в $30-40 за баррель. Но в ближайшем будущем в игру вернется Иран, и точную реакцию рынка на это предсказать пока невозможно.
"Иран до введения санкций в 2012 году имел поставки в Европу, затем его долю заняли Саудовская Аравия вместе с Россией. Теперь война скидок практически неизбежна. Огромная интрига заключается в том, какие именно скидки сможет предложить Иран", - объясняет экономист Сергей Хестанов. Есть основания для определенных оценок: некоторые страны, например Китай, не поддержали санкции против Ирана, но покупали его нефть с дисконтом, который доходил до 50%, говорит эксперт.
В предельном варианте эта оценка предполагает возможность снижения стоимости нефти в 2 раза - до $14,5 за баррель, если исходить из сегодняшних цен. Для государства это катастрофический сценарий - при таких ценах нефтедобывающие компании освобождаются от налоговой нагрузки, а бюджет лишается значительной части поступлений. При этом проблемы возникнут и у самих производителей: большая часть базовых месторождений давно вошла в фазу старения, рентабельность на них постоянно снижается.
Неизвестно, насколько агрессивным будет демпинг Ирана, но нельзя исключать и такой вариант, считает Хестанов: "За годы эмбарго Иран сильно изголодался по валюте. Он готов рваться на внешний рынок, быстро наращивая экспорт: сначала до 500 тысяч баррелей, через какое-то время - еще на миллион". При определенном раскладе это будет означать двукратное увеличение дисбаланса между спросом и предложением.
Периферия нормального мира
В социальной плоскости дела обстоят не лучше: падение уровня жизни в текущем году продолжит набирать обороты. Реальные располагаемые денежные доходы сократятся на 10% против 5% в 2015 году, также ускорится падение реальных зарплат, прогнозирует Николаев. Ключевыми факторами станет индексация пенсий значительно ниже уровня фактической инфляции, а также более жесткая политика бизнеса - затяжной характер кризиса вынудит работодателей более решительно идти на сокращение издержек.
С точки зрения населения, главный риск - по-прежнему инфляция, считает доктор экономических наук Евгений Гонтмахер. Рост цен ощущается людьми гораздо более значительно, чем говорит нам официальная статистика. Второй момент - это то, что происходит с социальными льготами населению, особенно на местном уровне.
"В 2016 году социальные факторы перекрывают макроэкономику. Если подходить к вопросу чисто бухгалтерски, то бюджет можно и ополовинить - срезаешь все расходы - и до свидания. Но текущий год будет годом очень большого социального напряжения. В организованные движения все это не выльется, но постоянные локальные всплески, как мы видели в Краснодаре, где на улицы вышли пенсионеры, или у дальнобойщиков в прошлом году, будут заметно усиливаться", - прогнозирует Гонтмахер.
Эксперты признают, что ключ к реформам сегодня находится в руках единственного человека. Готов ли Путин потратить на них часть своего рейтинга? "Я в этом сильно сомневаюсь, - говорит экономист. Степень запущенности страны очень высокая, деградация жизни идет быстрее, чем расходуются резервы. И если подождать до президентских выборов, может быть уже поздно - цена за реформы будет просто запредельной". А это означает, заключает эксперт, что при бездействии властей мы уже через год бесповоротно отстанем от развитых стран и превратимся в дальнюю окраину нормального мира.
Арнольд ХАЧАТУРОВ
|
